Если не страшно, то можно смело лезтьНазвание: За жизнь
Автор: hostmaster.dk
Бета:
Пейринг | Персонажи: Дания, фем!Куба; намек на Канада/фем!Куба
Тип: гет
Рейтинг: PG
Жанр: хёрт комфорт, повседневность,
Дисклеймер: Персонажи принадлежат Химаруе
Саммари: Gри решении вопросов в баре главное - не напиваться, а остальное приложится
Авторские примечания: Дания - Лауге Логсон; Куба - Фелиса Кастро; всех персонажей звать по имени
Размещение: разрешаю всем
Фанфик был написан на Сентябрьский фестиваль.
читать дальше- … и в итоге упоролся с маджонга, - завершил монолог Лауге, прихлебывая текилу.
- Да, чувак, треп с Фредди тебе не идет на пользу, - Куба хрипло расхохоталась, знаком показывая «еще по одной».
- Ага, Нор каждый, дьявол его подери, вечер устраивает мне экзамены. А теперь еще маджонг! Какие-то расклады, фишки, собирай не хочу! Ан нет, - хватил ладонью по столу, - Там треть фишек заблокирована, и трогать их ты не имеешь права, а раскладывать ты все это дело как-то должен!
- Чувак, если бы я еще догоняла, о чем речь...
Они сидели в одном из шумных кубинских баров.
Фелиса Кастро шла по галдящей улице по важным делам, надо было проверить пару туристических точек, и в нее случайно врезался Дания, или Лауге Логсон, как он представился после, или же просто Вихрастый. Шухер на башке у него отменный. Так вот искал он Великого и Неповторимого Альфреда Ф. Джонса, ну, этого долбанутого Фредди. В одной руке папка с отчетами, а другой он пытался объяснить на пальцах, что кажется, видел полоумного здесь, на Кубе. Канаду он видел, вот кого.
А парень был реально плох, раз остров Куба у него где-то рядом с Гренландией, его надо было срочно приводить в порядок: ближайший бар — это оптимальный вариант.
- Это цветочки, - Лауге стрельнул сигаретку и зашарил по карманам в поисках зажигалки, - Самый смак...
- Тюльпанчики, - ввернула Фель, и Лауге сбился с мысли.
Он замолк. Потом вдруг его взгляд приобрел осмысленность, и он жестом показал придвинуться. Не, не для поцелуя, какой к дьяволу поцелуй, прикурить от сигары ему надо было. И, черт возьми, это было интимнее всех поцелуев вместе взятых.
- Тюльпанчики... - и издал протяжный и горестный стон, под потолок улетели две замысловатые струи дыма, - Принцессе Изабелле взбрела в голову блажь. Среди принцев живет, да все, понимаешь ли, не те. Ей Принц нужен. И именно Я в роли принца, - в раздражении махом опрокинул стакан.
- Хоп-с, нежданчик! - смех перешел в самый настоящий гогот, и Фелиса чуть не навернулась с барного стула.
- Смотри не лопни от смеха, - бурчал в это время Лауге, - А девчонка страдает: любовь там, бабочки в животе... О, пресвятая русалка, а если остальные внучки подрастут?! Да я ж повешусь!
Вихрастый для полноты картины вздел руки к небу и с чувством треснулся головой о стойку. Бармен неодобрительно цыкнул зубом, созерцая это безобразие. И тут вошла очередная веселая стайка посетителей. Нет, с этой комедией надо заканчивать.
- Эй, а ну хорош депрессуху разводить, - Фель принялась тормошить безвольную тушку, - Любовь - это охренительно. Не ломай кайф девчонке и себе, тем более, что тебе придется нянькаться с её внуками!
- Да я себя препоследней сволочью чувствую...
- Ну не на койку же ты ее тащишь. Блин, чувак, а дружба? Не, только не говори мне о том, что не допетрил до дружбы?
Повисла приставучая пауза. Лауге хлопнул белобрысыми ресницами, густыми, чтоб их. Фелиса похлопала в ответ. Даже в баре все на краткий миг заткнулись.
- А при чем тут дружба? - наконец-то он выдал архиэпичную фразу.
- Ну ты то-о-ормоз... - Фелиса закатила глаза в раздражении от непонятливости собутыльника, - Когда тридцатилетний мужик не стареет, то тут впору задуматься, а все ли в порядке с крышей, - как ребенку, объясняла прописные истины, - Девчонка перебесится, да успокоится. А ты не уподобляйся героям низкосортной драмы! Да стопудово вы же оба ржать потом над этим будете.
Подействовало. Лауге проверил сохранность отчетов, которые все это время были прислонены к ножке стула, и которые даже не стащили. Безуспешно попытался пригладить вихры и напоследок сверкнул улыбкой во все крепкие тридцать два.
- Ну как, нормалек? - Фелиса на пробу пихнула локтем.
- Нормалек. Надеюсь, Маргарете меня простит за горы самолетиков в саду, - он хлопнул ботинком по папке, намекая.
- Чему ты ребенка научишь, - задорно хохотнула Фелиса.
- Чему? - Лауге демонстративно в оскорбленно-изумленном жесте приложил руку к сердцу, - Тайному искусству ваять самолетики! - он выдержал паузу и расплатился с барменом, и помог слезть Кубе.
Они вышли из задымленного и шумного помещения, окунувшись... снова в галдеж и жар улицы. Нежно-персиковое небо полосовали фиолето-сизые облака. Красное солнце, совершив ежедневный обход небосвода, сонно закатывалось по горизонт. Они попрощались и собрались уже разбежаться, как Лауге ляпнул внезапно возникший вопрос:
- Фель, а кто принц для тебя? - его взгляд отражал уверенность, что своеобразный принц у неё есть.
Фелиса медленно расплылась в улыбке. Она неторопливо затушила истлевшую сигару. Чтобы не выдать родное "Завитушка", она, разбив по слогам, произнесла:
- Ка-на-да, - и запалила очередную сигару, - Покеда, Вихрастый.
- Бывай, - он махнул рукой.
Лауге все держал в сознании чернеющий профиль Фелисы, рассеянно теребя уголки отчета генсека НАТО, в голове, уподобляясь Броуновскому движению, метались мысли, но одна была особенно здравой: пошел он, наверное, домой.
25. Вечный странник (кроссовер с "Котом в Сапогах")
Название: Вечный странник
Персонажи: Эшерон, Кот в Сапогах, младший сын мельника
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: увечья; массовый геноцид; кроссовер
Саммари: на грани, одинок, и вечно в страхе.
Примечание: персонажи не мои, но фанфик мой.
читать дальшеМир замер...
Тут же раздался сухой трескучий хлопок, и замок поглотил вихрь, исперщряющий неистовыми порывами близлежащие охотничие угодья и поля. Следующая за этим ударная волна круто примяла высокую траву. А ведь под действие внезапного светопредставления наверняка попали и люди... Эшерон сам не представлял, какой разрушающий эффект приобретет заклинание, приправленное всем букетом негативных эмоций. Когда только был произнесен последний слог, весь замок, от казематов до самых кончиков высоких шпилей, содрогнулся и затих. Маг еле успел телепортироваться в безопасное место: стены изошлись глубокими трещинами и рухнули. Град камней и комьев земли полетел во все стороны, и всю землю щедро покрыла изморозь.
Конечно там, черт дери, были люди. Конечно, черт дери, они умерли сразу, не успев толком ничего понять. Как надоедливых мух Эшерон решительно отмел в сторону посторонние рассуждения, дорывая остатки плаща для перевязки и раздраженно кусая губы. Эти люди - такие же узники Легендариума, как и он сам. Не о ком жалеть.
Из ушей по шее, впитываясь в ткань, текло красное. Обильным потоком текло и из носа, заливая рот и грудь - это все последствия резкого повышения давления. Эшерон несколько раз весьма эмоционально высказался в сторону корявой физики Легендариума и магии, задрав голову и кое-как зажав уцелевшим рукавом нос, и пошел. Медленно, хромая на обе ноги, пошел, куда угодно, лишь бы подальше от места катастрофы, останков людоеда и руин, хотя там уже все давным-давно расщепило на атомы, если не на элементарные частицы.
Легендариум почти поглотил мага. Эшерон это чувствовал также хорошо, как и боль во всем теле. Более того, это уже третий припадок за день по-счету. "Припадок" - значит попадание в сказку, вот какой смысл вкладывал в это слово Эшерон. Легендариум оставил ему разум и силу, но запер в себе. Такое вот странное проявление любви творения к своему создателю. Маг все чаше и чаше задумывался, а что с ним произойдет, если его освободят? Он и имя-то свое вспоминает с трудом. Не случится ли такого, что сам Эшерон умрет, а вместо него появится новая сущность в его обличии. От мыслей о таких безрадостных перспективах своего дальнейшего убогого существования даже равнодушие ученого и объективный подход не спасают, что уж говорить о страхе смерти и неопределенности.
День клонился к вечеру. Солнце закатывалось за горизонт, и тени, растушевываемые косыми лучами, удлиннялись. Эшерон неторопливо ковылял по дороге. На мшистом валуне сидели, понуро подперев голову, молодой человек, и кот рядом с ним.
- Месье! - воскликнул юноша, вскакивая, - Вам помочь?
- Себе помоги, - каркнул Эшерон и закашлялся, - Мне уже ничто не поможет...
Ему было плохо. В ушах стоял гул, перед глазами плыла муть, и слова новой сказки так и норовили залезть в разум. Опять... Не успел он хоть что-то предпринять, как в спину вцепились когти и повалили на землю. Удар отозвался резкой и надрывной болью во всем теле, зато шепот дьявольской книги утих. Сознание померкло в темноте.
* * *
Воцарилась тихая звездная ночь и укутала мир свежестью и бархатной чернотой. Мерно горел костер в некотором отдалении от тракта, сытый мясной ужин погружал в умиротворение и сладкую дрему. Эшерон отдыхал душой, и его самочувствие улучшалось.
- Значит, - кот оторвался от обгрызания крыла и поднял мордочку с налипшими перьями на усах, - Ты стер тот замок и людоеда с лица земли?
- Да. От них ничего не осталось, - Эшерон убрал руки за голову и откинулся на траву, - Не жить мальцу в хоромах. Так хоть додумается на службу к братьям поступить. Или рыцарем стать.
Малец, младший сын мельника, тем временем всхрапнул и перевернулся на бок. Кот сверкнул глазами.
- Помилуй, мало ли на свете простодушных великанов и богатых дуралеев! И я знаю о чем ты подумал, - он предупреждающе хлестнул хвостом, - Счастье питомца напрямую зависит от счастья хозяина. Я жизнь положу, но он станет почетным господином.
- Хитрец, - восхитился Эшерон, - А сам при этом будешь снимать первые сливки. Дорогая муфточка из тебя выйдет!
- Не без этого, - скромно мурлыкнул кот, - У меня столько планов! Такое поле для деятельности: мануфактуры, купечество, гильдии! Всех не пересчесть! - он замер от восторга, подергивая ушами.
- Мечтайте о великом; лишь великие мечты в силах затронуть людские души, - задумчиво процитировал маг Марка Аврелия.
Кот в запрыгнул ему на грудь, он был взбудоражен, а в глазах его плясали пламя и желание свершения великих дел:
- Возвращайся! И ты удивишься, клянусь! - От мордочки, перемазанной кровью, шел пар.
- О-да, - Эшерон многообещающе оскалился, - Я вернусь.
Пред глазами зияла манящая пустота, скрывающая новый мир.
10. Несмешные шутки (элементы сказки "Всяк знай свое место!")
Название: Несмешные шутки
Персонажи: Пасторский сын, Стелла
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: "религиозное морализаторство"
Саммари: за проделки вышестоящих, как правило, отдуваются обычные люди
Примечание: персонажи не мои, но фанфик мой.
читать дальшеНачалась сия история довольно странным образом. В одном маленьком, но очень гордом королевстве пронеслась страшная буря, таких и не видели раньше. Разрушения были колоссальные! Люди летали по небу, вот уж преудивительная вещь, да не абы куда, а строго на свое место, что примечательно. Глядели на такое Чудо Небесное и Адское Созданье, думали о многом - не понять их мыслей простым смертным, - и вдруг тварь страшная хохотнула довольно, схватила маленького пасторского сына, дыхнула смрадом и зашвырнула человечка далеко-далеко.
А пасторскому сыну было безумно страшно. Он оказался в месте, который мог выдумать только Диавол на потеху. Одна рука поневоле сжала дудочку в кармане, а вторая — крест нательный. Губы судорожно шептали в исступлении молитвы, да страх все не проходил, и видение не исчезало. Причудилось пасторскому сыну, будто светлый лик Божий отвернулся от раба его. Грудь сдавило болью и горечью, дыхание перехватило, и мир оскалился, он отторгал его. Упал пасторский сын на колени, стоять он был не в силах.
Потоки четырехколесных железных монстров, на немыслимой скорости проносились мимо. Толпы галдящих, вечно занятых, громко хохочущих людей неумолимо шли и шли, плавно обтекая скрюченную фигурку. Мрачно и неприступно громоздились стены зданий, нависая. Никому не было до него дела: человек и человек. Да, одет странно (но кого теперь этим удивишь?) ведет себя непонятно: то шарахается от всего вся, то замирает с осязаемым ужасом в глазах. Никому это было не интересно.
Как же ему было страшно!
Казалось, мир накрывала непроглядная тьма, и уличный шум, смешивался с глухим, но четким, гулом крови. Вспыхнул резкий свет, выжигающий и ложь, и истину, и приносяший не долгожданное облегчение и избавление от кошмаров наяву, но обещание нового витка ужасов и мучений. Раздался визг и чей-то изумленный вскрик, в нос ударило паленым, не запахом серы, но чем-то еще более гадким и противным природе и порядку Его. Пасторский сын с пылким шепотом произнес несколько слов, тут же жар и свет внутренний отразились ясно в глазах его, и выпрямился он, дабы встретить смерть достойно перед монстром бездушным, игрушкой темных сил, нашедшей свое воплощение в металле движущимся, ибо душой пасторский сын чувствовал: не здесь его место, но, может, Он наказал его за грехи? Может, это Его святая кара? Тогда наивысшим и пресвятым долгом истинного христианина является с честью вынести испытание, кои уготовил Он, без ропота и неудовольствия...
Как взмыл в небо.
- Эй, ты как? В порядке? - руки обнаженные крепко держали, обняв и прижав к груди, где билось - О, чудо! - сердце живое и человеческое. Но говор дивный и голос всеобъемлющий, потусторонним духом отдающий, посеяли в душе пасторского сына новые зерна сомнений. Откуда он знает и понимает слова незнакомые? А может это Диавол устами девы шепчет ему на ухо?
- Поставьте меня, - задеревеневшие губы промолвили, с силой выталкивая обмирающие слова, - Поставьте меня на место! Не ангел я, чтобы летать, и вы не ангел! - ветер бил в лицо, трепал короткие волосы, будто пытаясь успокоить и придать уверенности в себе, но тщетно, как и то, если бы человек внезапно обрел почву под ногами, паря в воздуха, а слова все улетали.
- Я не понимаю твоего шамканья! - крикнула дева и заложила крутой вираж, так что душа ушла в пятки, а привычная мысленная мантра сбилась и повторила одну строку дважды - Ну же! Веселись, ты же чуть не умер! - смех разнесся по небу, смешиваясь с игриво-легким перезвоном колокольчиков, - Я спасла тебя! Ты жив! Разве я не умница?! - мелькнули яркие блики, смешались с переливающимся кличем, пасторский сын закрыл глаза, давя крик, преисполненный ужаса.
Мысли сбились. В голове была самая настоящая буря, рои черных точек носился как угорелый, и пасторский сын посекундно от переизбытка чувств терял сознание. Рука царапнула по рясе, но крест так и не нашла, зато дудочка все также была в кармане. Ивовое дерево теплело под пальцами, даря ощущение защищенности. «Во всяком случае,» - в полубреду подумал пасторский сын, - «Куда бы мы не попали, где бы мы не были, во что бы мы не верили, всегда и везде будет Высший Судия, взыскательный и строгий...». Марево и туман заволокли сознание, мысль ускользала, и он боялся, что потеряет её, что провалится в небытие, что исчезнет и растворится в зыбкой ткани реальности, так и не додумав, и горечь напополам с сожалением была слишком велика. Но вот он очнулся на крыше. Было обескураживающе тихо и безумно высоко, чувствуешь себя птицей и песчинкой одновременно. Это абсолютно ирреально и мистично, твердил себе пасторский сын, это злая шутка, в очередной раз учиненная лукавым.
Надежными казались лишь женские руки, такие слабые на вид, но такие сильные. Все еще мутило, и было плохо, но эти руки, нет, именно эти холеные женские руки помогли вспомнить и найти в себе силы опереться на внутренние принципы и Слово Божье. Легчайшая ткань на руках слегка поблескивала, и почему-то вызывала желание снять. Эта ткань прочно ассоциировалась с внешним лоском, ложью, всячески губящей ростки внутренней красоты. Потом он заметил длинные золотистые локоны. Обернулся, и пред его взором предстали легкомысленное платье, крылья и обескураженный взгляд карих глаз. Он был искренен, и пасторский сын ему поверил и увидел, что разглашать определенно нельзя: слишком личное и потаенное. Взгляд этот девичий неуверенно встречал другой, постепенно набирающий силу и излучающий уверенное спокойствие Слова Его, но от того еще более прекрасный. И что-то человеческое выплеснулось из глубин глаз незнакомки и затопило их, и обычная маска слетела.
- Как ты? - волнение за чужую жизнь шло от самой сути человека, как и должно было быть, и дикое, бесноватое при звуке таких слов отступило. Адская карусель остановила свой ход.
- Все хорошо, - голос его слабым вздохом прокатился по миру, всколыхнув потаенные участки души.
Пасторский сын больше не отвечал, но он знал, что на этот раз они поняли друг друга правильно. Искренность он ценил больше всего, а посему, когда фея, все же это создание было феей и только-только мысленно стало ощущать и понимать сердцем правильный путь, протянула к нему руки, он легко стянул эти перчатки, разбившиеся в сверкающую пыль, от соприкосновения с плитами, и переплел пальцы. Солнца, как звезды вспыхнули в глазах её, а руки обожгло, но он не отнял их.
Лучи необыкновенной силы хлестнули вокруг, соединяя два мира на мгновение так крепко, что, казалось, мысли, чувства, язык перестали иметь значение. В этот миг явило себя осознание смысла этой встречи, этого испытания, этого единения. Из проникновенного мгновения родилось нечто новое, исцеляющее и теплое, расставляющее все так, как и должно быть, но без ненависти, без злости.
Пасторский сын исчезал спокойно. Он услышал тихое и краткое: «Стелла,» - улыбнулся и в ответ произнес свое имя.
«Неважно в каком ты мире,» - подумал он, пересекая неосязаемую грань и ощущая вновь лик Его, - «Воздаяние за дела будет всегда... но не обязательно в виде Страшного Суда. Каждый день мы по воле его судим самих себя».
Для себя