Не люблю задушевные разговоры. После них хочется быть кем-то большим, чем ты есть сейчас. Не знаю... Допустим, знать, что ты любишь и ты любим, что дома ты не один, есть ещё два человечка, которым ты можешь безраздельно уделять все внимание. Жить ради любимых людей, жить ими, дышать в унисон, жить ради них. Однако я умудряюсь запихнуть в эту формулу работу, себя и ещё одного человека. Поэтому влюбленность для меня, как таковая, ценности не представляет. Она волшебна и так далее, но от неё голова идёт кругом против часовой стрелки. Наверное, я слишком серьезен и приземлённен.

В поезде краем глаза следил за своим отражением в стекле,только потому что в очках играли красные огни. На самом деле они были оранжевые, но смешиваясь с фиолето-зеленым на очках — полимеры для астегматиков и с защитным покрытием — становились багряными. Чувствовал себя старой глиняной чашкой, которая вот-вот развалится. Это угнетало, и я в который раз посетовал на свою излишнюю впечатлительность и восприимчивость к жаре, которая обострилась после поездки к бабуле на папиной машине. Сломалась печка, она жарила на полную, даже когда за окном было под сорок, и её никак не получалось выключить. Всё, откланиваюсь. Пойду решать математику.

ЗЫ., четыре часа вечера.
У меня спрашивают, куда пойдут мои одноклассники. Бывшие одноклассники. Как будто я знаю и слежу за их жизнью, ей-ей. Математика база слетает, ради этой новости добавил постскриптум. Всё равно я молодец.