Мама, ухмыляясь, посоветовала мне попытаться прочитать Песнь о Нибелунгах для общего развития. Я сказал, что после "Белой Гвардии" и "Дальних Берегов" — с "Лолитой", "Тихим Доном" и "Как закалялась сталь" Островского заодно, — прочту с удовольствием на спор. На самом деле я хочу еще захватить Сагу о Греттире и Эдды Снорри Стурлусона... Вот такие у меня наполеоновские планы, а пока я буду думать, как сдавать историю и информатику. При сдаче последней я точно начну с письменной части, потому что в первой есть просто кошмарные задания, на которые я убью кучу времени. Как историю буду сдавать — не знаю, честно. Никакого желания, но после разговора с отцом сдавать её, видимо, придется, а для начала еще учебничек прочесть стоит, ага. Да, мне в коем-то веке страшно.
А так... полно возмущений. Капустник. Отстегнули режиссеру (!) двадцать четыре тысячи, и за что? За искрометное: "Николай Васильевич Гоголь стоял одной ногой в прошлом, другой в будущем, а между ног у него разверзлась суровая действительность"? Серьёзно? Одиннадцатый "В", ты чувствуешь, как на твою голову горохом сыплются проклятия? Хорошо, что потом мы образумили режиссера, и она парочку фривольных цитат убрала... Но просто нет слов. Ладно я бы мог произнести это с видом няши-наивняши, которая по анатомии имеет "два" и надписи на заборах не читает — специально тренировался, — но остальные? У меня бывает настроение, под действием которого я с удовольствием порю пошлую чушь только для того, чтобы узреть выражения лиц окружающих. Но это явно не тот случай. Правда. Что еще... С нетерпением жду, когда занятия физкультуры перенесут во двор. Горю желанием отбегать в сумме два с лишним километра.
С-с-сагра... не хочу сливать в дневник негатив, а причин для его появления много. Тем более, что и Mellemblond, кажется, новый альбом записали. Как будто знали. У меня такое предчувствие, что скоро буду просто сбрасывать в дневник цитаты. Мне плохо, и я физически не чувствую в себе сил вести дневник хорошо, качественно.
К тому же он давно стал каким-то через чур личным. Наверно, потому что я больше не пересекаюсь с Марком. Мне это не шибко-то нравится. Порой нет сил держать спину прямо и глядеть вперед, но уж в этом я себе послаблений не сделаю. На моих плечах кольчуга: чуть ссутулюсь, и я свалюсь, не будучи в состоянии сдержать её вес. Откланиваюсь.
Знаете, а я ведь до чертиков всех достану "Белой Гвардией".Много текста #1«Михаил Семенович прославился как превосходный чтец в клубе «Прах» своих собственных стихов «Капли Сатурна» и как отличнейший организатор поэтов и председатель городского поэтического ордена «Магнитный Триолет». Кроме того, Михаил Семенович не имел себе равных как оратор, кроме того, управлял машинами как военными, так и типа гражданского, кроме того, содержал балерину оперного театра Мусю Форд и еще одну даму, имени которой Михаил Семенович, как джентльмен, никому не открывал, имел очень много денег и щедро раздавал их взаймы членам «Магнитного Триолета»; пил белое вино, играл в железку, купил картину «Купающаяся венецианка», ночью жил на Крещатике, утром в кафе «Бильбокэ», днем — в своем уютном номере лучшей гостиницы «Континенталь», вечером — в «Прахе», на рассвете писал научный труд «Интуитивное у Гоголя»».
Много текста #2— «Шполянский, ты самый сильный из всех в этом городе, который гниет так же, как и я. Ты так хорош, что тебе можно простить даже твое жуткое сходство с Онегиным! Слушай, Шполянский… Это неприлично походить на Онегина. Ты как-то слишком здоров… В тебе нет благородной червоточины, которая могла бы сделать тебя действительно выдающимся человеком наших дней… Вот я гнию и горжусь этим… Ты слишком здоров, но ты силен, как винт, поэтому винтись туда!.. Винтись ввысь!.. Вот так…
И сифилитик показал, как нужно это делать. Обхватив фонарь, он действительно винтился возле него, став каким-то образом длинным и тонким, как уж. Проходили проститутки мимо, в зеленых, красных, черных и белых шапочках, красивые, как куклы, и весело бормотали винту:
— Занюхался, — т-твою мать?»
Много текста #3— «Ну, Юлия, я окончательно решил и поступаю к этой сволочи — гетману в броневой дивизион.
После этого женщина, кутающаяся в серый пуховый платок, истерзанная полчаса тому назад и смятая поцелуями страстного Онегина, ответила так:
— Я очень жалею, что никогда я не понимала и не могу понимать твоих планов.
Михаил Семенович взял со столика перед козеткой стянутую в талии рюмочку душистого коньяку, хлебнул и молвил:
— И не нужно».
Много текста #4— «Вы знаете, друзья, в сущности говоря, большой вопрос, правильно ли мы делаем, отстаивая этого гетмана. Мы представляем собой в его руках не что иное, как дорогую и опасную игрушку, при помощи которой он насаждает самую черную реакцию. Кто знает, быть может, столкновение Петлюры с гетманом исторически показано, и из этого столкновения должна родиться третья историческая сила и, возможно, единственно правильная.
Слушатели обожали Михаила Семеныча за то же, за что его обожали в клубе «Прах», — за исключительное красноречие».
Много текста #5«Траурные глаза Най-Турса были устроены таким образом, что каждый, кто ни встречался с прихрамывающим полковником с вытертой георгиевской ленточкой на плохой солдатской шинели, внимательнейшим образом выслушивал Най-Турса».
Много текста #6«В отделе снабжения, помещавшемся в прекраснейшем особнячке на Бульварно-Кудрявской улице, в уютном кабинетике, где висела карта России и со времен Красного Креста оставшийся портрет Александры Федоровны, полковника Най-Турса встретил маленький, румяный странненьким румянцем, одетый в серую тужурку, из-под ворота которой выглядывало чистенькое белье, делавшее его чрезвычайно похожим на министра Александра II, Милютина, генерал-лейтенант Макушин.
Оторвавшись от телефона, генерал детским голосом, похожим на голос глиняной свистульки, спросил у Ная:
— Что вам угодно, полковник?
— Выступаем сейчас, — лаконически ответил Най, — прошу срочно валенки и папахи на двести человек.
— Гм, — сказал генерал, пожевав губами и помяв в руках требования Ная, — видите ли, полковник, сегодня дать не можем. Сегодня составим расписание снабжения частей. Дня через три прошу прислать. И такого количества все равно дать не могу.
Он положил бумагу Най-Турса на видное место под пресс в виде голой женщины.
— Валенки, — монотонно ответил Най и, скосив глаза к носу, посмотрел туда, где находились носки его сапог.
— Как? — не понял генерал и удивленно уставился на полковника.
— Валенки сию минуту давайте.
— Что такое? Как? — генерал выпучил глаза до предела.
Най повернулся к двери, приоткрыл ее и крикнул в теплый коридор особняка:
— Эй, взвод!
Генерал побледнел серенькой бледностью, переметнул взгляд с лица Ная на трубку телефона, оттуда на икону божьей матери в углу, а затем опять на лицо Ная.
В коридоре загремело, застучало, и красные околыши алексеевских юнкерских бескозырок и черные штыки замелькали в дверях. Генерал стал приподниматься с пухлого кресла.
— Я впервые слышу такую вещь… Это бунт…
— Пишите тгебование, ваше пгевосходительство, — сказал Най, — нам некогда, нам чегез час выходить. Непгиятель, говогят, под самым гогодом.
— Как?.. Что это?..
— Живей, — сказал Най каким-то похоронным голосом.
Генерал, вдавив голову в плечи, выпучив глаза, вытянул из-под женщины бумагу и прыгающей ручкой нацарапал в углу, брызнув чернилами: «Выдать».
Най взял бумагу, сунул ее за обшлаг рукава и сказал юнкерам, наследившим на ковре:
— Ггузите валенки. Живо.
Юнкера, стуча и гремя, стали выходить, а Най задержался. Генерал, багровея, сказал ему:
— Я сейчас звоню в штаб командующего и поднимаю дело о предании вас военному суду. Эт-то что-то…
— Попгобуйте, — ответил Най и проглотил слюну, — только попгобуйте. Ну, вот попгобуйте гади любопытства. — Он взялся за ручку, выглядывающую из расстегнутой кобуры. Генерал пошел пятнами и онемел.
— Звякни, гвупый стагик, — вдруг задушевно сказал Най, — я тебе из кольта звякну в голову, ты ноги пготянешь.
Генерал сел в кресло. Шея его полезла багровыми складками, а лицо осталось сереньким. Най повернулся и вышел».
Много текста #7— «В чем дело? В чем дело, скажите, ради бога?..
— Дело? — иронически весело переспросил Малышев, — дело в том, что Петлюра в городе. На Печерске, если не на Крещатике уже. Город взят. — Малышев вдруг оскалил зубы, скосил глаза и заговорил опять неожиданно, не как актер-любитель, а как прежний Малышев. — Штабы предали нас. Еще утром надо было разбегаться. Но я, по счастью, благодаря хорошим людям, узнал все еще ночью, и дивизион успел разогнать. Доктор, некогда думать, снимайте погоны!
— …а там, в музее, в музее…
Малышев потемнел.
— Не касается, — злобно ответил он, — не касается! Теперь меня ничего больше не касается. Я только что был там, кричал, предупреждал, просил разбежаться. Больше сделать ничего не могу-с. Своих я всех спас. На убой не послал! На позор не послал! — Малышев вдруг начал выкрикивать истерически, очевидно что-то нагорело в нем и лопнуло, и больше себя он сдерживать не мог. — Ну, генералы! — Он сжал кулаки и стал грозить кому-то. Лицо его побагровело».
Много текста #8«Наконец на перекресток выскочил последний бежавший, в бледных золотистых погонах на плечах. Николка вмиг обострившимся взглядом узнал в нем командира второго отделения первой дружины, полковника Най-Турса.
— Господин полковник! — смятенно и в то же время обрадованно закричал ему навстречу Николка, — ваши юнкера бегут в панике.
И тут произошло чудовищное. Най-Турс вбежал на растоптанный перекресток в шинели, подвернутой с двух боков, как у французских пехотинцев. Смятая фуражка сидела у него на самом затылке и держалась ремнем под подбородком. В правой руке у Най-Турса был кольт и вскрытая кобура била и хлопала его по бедру. Давно не бритое, щетинистое лицо его было грозно, глаза скошены к носу, и теперь вблизи на плечах были явственно видны гусарские зигзаги, Най-Турс подскочил к Николке вплотную, взмахнул левой свободной рукой и оборвал с Николки сначала левый, а затем правый погон. Вощеные лучшие нитки лопнули с треском, причем правый погон отлетел с шинельным мясом. Николку так мотнуло, что он тут же убедился, какие у Най-Турса замечательно крепкие руки. Николка с размаху сел на что-то нетвердое, и это нетвердое выскочило из-под него с воплем и оказалось пулеметчиком Ивашиным. Затем заплясали кругом перекошенные лица юнкеров, и все полетело к чертовой матери. Не сошел Николка с ума в этот момент лишь потому, что у него на это не было времени, так стремительны были поступки полковника Най-Турса. Обернувшись к разбитому взводу лицом, он взвыл команду необычным, неслыханным картавым голосом. Николка суеверно подумал, что этакий голос слышен на десять верст и, уж наверно, по всему городу.
— Юнкегга! Слушай мою команду: сгывай погоны, кокагды, подсумки, бгосай огужие! По Фонагному пегеулку сквозными двогами на Газъезжую, на Подол! На Подол!!! Гвите документы по догоге, пгячьтесь, гассыпьтесь, всех по догоге гоните с собой-о-ой!»
-
-
27.04.2015 в 16:53-
-
27.04.2015 в 16:59В такие моменты понимаешь, как классно быть совершенно здоровым. Астигматизм не в счет.
-
-
27.04.2015 в 17:23Пфф, если мне придет в голову странная мысль расписывать все свои болячки, то это будет половина медицинской энциклопедии. Больше всего меня беспокоит один незначительный факт - я практически наполовину слепая.
-
-
27.04.2015 в 23:04держись. а хорошее ведение дневника... это ведь не школьный, здесь нет критерия правильности
-
-
27.04.2015 в 23:10И спасибо. Держусь.
-
-
28.04.2015 в 02:22вид твиттера он приобретет только когда посты станут короткими *Т
-
-
28.04.2015 в 14:18-
-
28.04.2015 в 14:22-
-
28.04.2015 в 15:03-
-
28.04.2015 в 15:08-
-
28.04.2015 в 16:11-
-
28.04.2015 в 16:55-
-
28.04.2015 в 18:07скол, словоблудие!
-
-
28.04.2015 в 18:26-
-
28.04.2015 в 18:30-
-
28.04.2015 в 18:38-
-
28.04.2015 в 18:46-
-
28.04.2015 в 19:08