Я такой же осел, как и вы, сэр!
Театр отменили, я сидел на тервере, переписывал тексты песен и проверял вк. "Скрипя сердцем репетицию отменяю!" — завизжал чуть ли не на паре, Солнце узнал о столь внезапной перемене, и после пар мы с ним свалили на каток. Я не привык, что на острие шипы, поэтому периодически хрястался носом об лед. Теперь у меня порваны штаны, болят колени, левая ладонь и бедро, но счастлив до невозможности. "Экая оказия," — говорит он, когда собирались уходить из "Акварели", после катка страшно проголодались, — "У меня сломался ремень," — показывает остатки (на кусочки разлетелась металлическая пряжка), убирает в рюкзак. "Если предположить, что вещи разумны, как в каком-то рассказе про крейсер, кажется, Блока, то твой ремень о чем-то подозревает," — наматывал шарф на шею, пряча улыбку. Он смутился: "Слушай, не хочу вдаваться в подробности, но я с ремнем ничего сверхъестественного не делал". Ох уж эти намеки. Когда выходили из университета, ко мне пристал Марк. Обмен приветствиями, молчание. "Сегодня прекрасная погода, не правда ли?" "Да, да, погода шикарная, действительно, просто шикарная. Но я намеков решительно не понимаю, так что же ты хотел сказать?" Пальцем в небо, но такое длительное вступление с погодой служит предисловием для приглашения куда-нибудь, либо поводом для выноса мозга. Впрочем, ни того, ни другого, Марк быстро ретировался.